АЛЕКСАНДР (изумленно). Генерал? Николай Николаевич?
АРАКЧЕЕВ. Нет-нет, майор Раевский. (Заглядывает в бумаги) Некто Владимир Федосеевич. Тоже, кстати сказать, стихотворец и большой приятель господина Пушкина.
АЛЕКСАНДР(с прорвавшейся неприязнью). Вот уж воистину: куда ни плюнешь — а попадешь в Пушкина. (Помолчав) Не удивлюсь, если окажется, что и он состоит в этом вашем заговоре.
АРАКЧЕЕВ(осторожно). По имеющимся сведениям, лично господин Пушкин ни к каким тайным обществам не принадлежит, хотя — что есть, то есть — близок со многими заговорщиками.
АЛЕКСАНДР. Ну и куда он бежать собрался — уж не в Грецию ли?
АРАКЧЕЕВ. Сначала в Голландию, а куда потом — неизвестно. Но не исключено, что и в Грецию.
АЛЕКСАНДР. Не иначе как туда. (С легким сарказмом) Сражаться за свободу под началом разбойника Байрона.
АРАКЧЕЕВ. Помилуйте, Ваше Величество, лорд Байрон в прошлом году скончался!
АЛЕКСАНДР. Вот как? А я и не знал. (Смиренно) Ну что же, буду молиться, чтобы его мятежная душа нашла утешение.
АРАКЧЕЕВ. Не вы одни, Государь. (Смотрит в бумаги) Едва до господина Пушкина дошла сия печальная весть, как он отправился в ближайшую к Михайловскому церковь, где и заказал панихиду за упокой души раба Божия Георгия.
АЛЕКСАНДР. Очень мило… (После паузы, неожиданно) А что Чаадаев?
АРАКЧЕЕВ. В каком смысле, Ваше Величество?
АЛЕКСАНДР. Он ведь тоже теперь за границей?
АРАКЧЕЕВ. Так точно. Путешествует по Европе. (Доверительно) И знаете, Государь, я даже отчасти рад, что господина Чаадаева нет в России — он-то как раз чуть ли не опаснее других.
АЛЕКСАНДР(рассеянно). Я помню… После прискорбных событий в Семеновском полку генерал Васильчиков направил этого Чаадаева ко мне курьером с известием о бунте. И вы даже не представляете, Алексей Андреич, что он мне тогда наговорил!
АРАКЧЕЕВ. Я же говорю — опасный вольнодумец.
АЛЕКСАНДР. Может быть, он и с Пушкиным близок?
АРАКЧЕЕВ. Еще бы нет, Ваше Величество! Он-то и внушил Пушкину свои вольтерьянские идеи. А вы знаете, какие стишки посвятил Чаадаеву господин Пушкин?
АЛЕКСАНДР. Не имею понятия.
АРАКЧЕЕВ. «И на обломках самовластья Напишут наши имена». Каково, Ваше Величество?
АЛЕКСАНДР. Вот уж два сапога пара — один распространяет возмутительные мысли, другой пишет возмутительные стишки… Я уж не говорю о дерзком и предосудительном поведении господина Пушкина — думаете, я не знаю про его амурные похождения в Одессе?
АРАКЧЕЕВ(невинным тоном). Я так полагаю, что в случае исчезновения Пушкина многие мужья в России вздохнут с облегчением.
АЛЕКСАНДР(осторожно подбирая слова). Алексей Андреич, если вы считаете нужным… или возможным допустить, как вы изволили выразиться, исчезновение из России известного вам лица, то прошу вас и в дальнейшем не упускать его из поля зрения.
АРАКЧЕЕВ. Разумеется, Ваше Величество.
АЛЕКСАНДР. И еще — до тех пор, пока не получите верных сведений о том, что его нет в России, ничего не говорите Ее Величеству.
АРАКЧЕЕВ (с чуть заметной улыбкой). Понимаю, Государь.
АЛЕКСАНДР. А вот я вас не понимаю, Алексей Андреич! Третьего дня я наградил вас орденом, а вы мне опять его вернули. Поймите, это ведь неуважение к Царю и Престолу. (Аракчеев непроницаемо молчит) Только, ради бога, не говорите мне, что граф Аракчеев служит не для наград, а единственно ради своего Государя и Отечества.
АРАКЧЕЕВ. А я этого и не говорю, Ваше Величество.
АЛЕКСАНДР(ворчливо). Ну, и на том спасибо.
АРАКЧЕЕВ. Простите за назойливость, Ваше Величество, но я опять о заговоре. Потомки проклянут наши имена, если мы не пресечем его, пока не поздно. Вот на что вы должны обратить свое высочайшее внимание, а не на этого ничтожного Пушкина! Одно ваше слово…
АЛЕКСАНДР. А вы не преувеличиваете?
АРАКЧЕЕВ. Скорее преуменьшаю, Ваше Величество! (Роется в портфеле, протягивает Александру увесистую стопку бумаг) Здесь подробные сообщения о том, какие речи их вожаки произносят в кругу своих единомышленников!
АЛЕКСАНДР(с нарочитой брезгливостью принимает стопку и сразу отодвигает в угол стола). И охота вам собирать всякие доносы.
АРАКЧЕЕВ(притворно вздыхает). Увы, Государь, без этого в нашем богоспасаемом отечестве никак невозможно. (Почтительно-напористо) Стало быть, я могу надеяться, что Ваше Величество прикажете принять надлежащие меры?
АЛЕКСАНДР(задумчиво). Не мне их судить… Не мне.
АРАКЧЕЕВ. А кому же, Ваше Величество?
АЛЕКСАНДР(не слушая, говорит как бы сам с собой). Господи, как все надоело! Уйти бы от государственных дел, жить где-нибудь вдали от людской суеты, возделывать огород, удить рыбу, молиться за спасение своей грешной души…
АРАКЧЕЕВ(с улыбкой). В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов.
АЛЕКСАНДР(очнувшись). В Саратов? Причем тут Саратов?
АРАКЧЕЕВ. А это из новой комедии, ходящей в списках. Некоего… (Заглядывает в бумаги) Некоего Александра Сергеевича…
АЛЕКСАНДР. Как, он еще и комедии пишет?
АРАКЧЕЕВ(невозмутимо). Грибоедова.
АЛЕКСАНДР(задумчиво). Да нет, зачем в Саратов? Лучше бы куда-нибудь в Сибирь, поселиться, понимаешь, в избушке, на лесной заимке… А с бунтовщиками пусть Константин Павлович разбирается. Хотя нет, он и сам на престол не особо рвется. Ну, тогда, стало быть, Николай Павлович…
АРАКЧЕЕВ(деликатно кашлянув). Ваше Величество, будут ли еще указания?
АЛЕКСАНДР(скороговоркой). Нет-нет, Алексей Андреич, больше ничего, благодарю за дельный доклад.
АЛЕКСАНДР(глядя в никуда). Не мне их судить, не мне…
СЦЕНА ШЕСТАЯ
ПУШКИН. «…Нынче я имею удовольствие испытать приятные минуты, известные всякому путешественнику, когда в чемодане все уложено и в комнате валяются только веревочки, бумажки да разный сор, когда человек не принадлежит ни к дороге, ни к сидению на месте, видит из окна проходящих, плетущихся людей…» (Откидывается на спинку стула) Ну вот, нынче вечером взойду на корабль, а завтра — в путь…
ПУШКИН(с тревогой). Кому это здесь понадобился Вулфа кунгс? Голос как будто не Анны Петровны. (Стук в дверь) Заходите, на заперто!
МАША. Здравствуйте, Вулфа кунгс!
ПУШКИН(вскакивая из-за стола). Здравствуйте, сударыня! Не ведаю, кто вы, но благодарен, что посетили меня в моем уединении.
МАША (плотно прикрыв дверь). Здравствуйте, Пушкина кунгс! (Критически оглядывает Пушкина) А я вас представляла себе совсем другим…
ПУШКИН. Каким же?
МАША. Ну, таким большим, умным…
ПУШКИН(весело смеясь). А оказалось, что я и не большой, и не умный? Вот уж покорнейше благодарю, сударыня!
МАША. Ах, пиедодиет, я всегда говорю так нэапдомати… необдуманно.
ПУШКИН. Ну, теперь вы все про меня знаете — и что я Вулфа кунгс, и что я Пушкина кунгс, и что не совсем такой, каким вы меня представляли. А вот я про вас ничего не знаю. Откройтесь же мне, таинственная незнакомка!
