В перерыве торсида «Флу» продолжает ликовать, а слева воцаряется гробовое молчание: там страдает «Менго». Над архибанкадой «трехцветных» подымается громадный шар из легкой ткани, внутри которого установлена плошка с маслом. Плошка горит, теплый воздух наполняет баллон, который подымается в воздух и медленно летит над стадионом, сопровождаемый радостным ревом «трехцветных». Когда шар пролетает над трибуной «Менго», десятки ракет взвиваются, стремясь ударить, ужалить, пронзить его. Они взрываются рядом, но не поражают его. Шар подымается в небо, словно предвещая торжество «Флу». А в это время комментаторы анализируют по радио ход первого тайма и приходят к единодушному выводу, что судьба «Менго» решена и победа «трехцветных» должна выразиться в преимуществе примерно в два-три гола.
Начинается Шторой тайм. И происходит что-то невероятное: «Менго», бедное «Менго», играющее вдесятером, бросается в атаку! «Флу» прижато к воротам, мячи летят со всех сторон, Феликс демонстрирует такие чудеса, что сидящий на трибуне прессы тренер сборной Жоан Салданья обводит соседей гордым взглядом. Он оказался прав: последние два месяца почти все газеты кричали о том, что Феликс утратил форму и напрасно, мол, Салданья доверяет ему ворота сборной.
Кажется, что не «Менго», а «Флу» играет вдесятером. Ожившая торсида «красно-черных» скандирует: «Мен-го! Мен-го!», «трехцветные» подымают свист, гремят «батареи». «Менго» погибает, но не сдается! «Менго» идет в атаку! И кажется, всевышний внял мольбам Зе да Силва и десятков тысяч других мулатов, негров, креолов…
Кажется, что их страсть и надежда заражают футболистов. С отчаянием смертников, с безрассудной отвагой безумцев, которым нечего терять, Фио, Довал, Дионизио, Пауло Энрике и их товарищи рвутся к воротам «Флу». «Боги футбола улыбались в этот вечер», – писал впоследствии лирик футбола Жасинто де Тормес. Боги улыбались героям: после высокой передачи Мурило, навесившего мяч с правого фланга, взлетел над штрафной «трехцветных» Дионизио и послал ударом головы пушечный, неберущийся мяч в верхний угол ворот Феликса…
И тут настал конец света! Не будем описывать безумие восторга, охватившее торсиду «Менго», слезы радости, каскад ракет и вулканический призыв: «Еще гол! Е-ще гол!»
И над улицами города взвились ракеты, а в окнах показались красно-черные знамена, радостно засигналили автомашины… «Плачу за всех!» – вскричал фальцетом беззубый Зе Карлос – хозяин маленького бара в фавеле «Мангейра». Заплакала от счастья мулатка Элза Соарес – блистательная «звезда» телевизионных шоу и карнавальных балов. И где-то на самой последней, самой высокой улочке в карабкающейся на гору фавеле «Святая вода» выскочил из барака «Пивная кружка» бандит, за которым три года безуспешно охотится полиция Рио, и открыл на радостях огонь из своих пистолетов…
Но всему бывает конец. «Флу» переломило игру. Их все-таки было одиннадцать против десяти! И у них был Теле – спокойный тренер, которому из тоннеля был виден не только энтузиазм «красно-черных», не только их самоубийственная отвага, но и дырки в их защите, устремившейся за победой, которая, казалось, близка… Теле выпустил на поле полузащитника Самароне – опытного парня, который умеет держать мяч и хорошо видит поле.
И началась агония «красно-черных». Начался медленный, но неотвратимый штурм «Флу»… Штурм, завершившийся выстрелом Флавио, поразившим ворота молодого Сиднея в нижний угол. Это был «выстрел жалости», как сказал Жасинто де Тормес. Выстрел, который покончил с бессмысленными страданиями смертельно раненного «Менго»… И Зе да Силва понял, что не ползти ему сегодня на коленях от «Мараканы» до платформы электрички. Оставалось еще одиннадцать минут игры. Одиннадцать минут, отделявших «Флуминенсе» от титула чемпионов. И за три минуты до конца матча, когда вечерние сумерки мягко опустились на серый бетон «Мараканы», замолкла «батарея» «Менго». Еще дрались Довал и Фио, еще рвался в атаку Родригес Нето, пытаясь застать врасплох вратаря «Флу» Феликса, еще подавались подряд два или три угловых у ворот «трехцветных», а на темной архибанкаде «Менго» вспыхнули костры. Это горели красночерные флаги «Менго»… И искры взмывали вверх, к звездам. Искры несбывшихся надежд улетали в небо, где, как сказал Жасинто, боги футбола улыбались. Флаги горели не в знак протеста или осуждения, как это бывает иногда, – флаги горели в знак траура. И печали…
…Так проходят в Бразилии футбольные матчи.
Но не только «Маракана» и не только «Фла – Флу» вызывают такие страсти. На всех основных стадионах Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу, Белу-Оризонти, Рио-Гранде-ду-Сул и других городов страны во время матчей дежурят не только усиленные наряды полиции, но и машины «Скорой помощи». И даже медики кардиологической службы. Впрочем, иногда и они бывают бессильны!
Вот что случилось, например, на стадионе «Пакаэмбу» в Сан-Паулу 6 марта 1958 года. В этот день «Сантос», выиграв первый тайм у «Палмейраса» со счетом 5:2, умудрился в начале второго пропустить в свои ворота четыре гола подряд. Счет стал 6:5 в пользу «Палмейраса». К этому времени от инфарктов скончалось трое болельщиков: двое – на трибунах и третий – где-то в городском трамвае, он слушал репортаж по транзисторному приемнику.
Через две минуты «Сантос» забивает шестой гол, сравнивая счет, и под крик репортера «Го-о-о-ол!…» в городе Кампинасе умирает четвертый торседорес, слушавший радиорепортаж. За три минуты до конца «Сантос» забивает последний, седьмой, гол, выигрывая тем самым матч, и… на бетонных трибунах «Пакаэмбу» от нервного потрясения погибает пятый болельщик.
Итак, за один матч пять фатальных случаев! А сколько известно самоубийств, отравлений, перестрелок на базе футбольных разочарований!..
Стоит ли после этого удивляться данным официальной статистики, утверждающей, что на следующий день после победы популярнейшего клуба Сан-Паулу «Коринтианса» производительность труда на предприятиях города увеличивается на 12,3 %! А после поражений на 15,3 % возрастает количество аварий, несчастных случаев и производственных травм…
Но торсида – это не просто толпа болельщиков, ревущих, свистящих, страдающих и погибающих на трибунах под развевающимися стягами родного клуба. «Быть „коринтиано“, – говорят в Сан-Паулу, – это не просто болеть. Это значит обладать особым состоянием духа…» А поклонники «Фламенго» утверждают, что «футболка этой команды надевается не на тело, а на душу». Издавна принадлежность к той или иной торсиде является в Бразилии определенной приметой, характеризующей в какой-то степени человека. Например, торсида «Флуминенсе» – это мир артистов, богемы, мелкой интеллигенции, чиновников. Основная масса торседорес клуба «Васко-да-Гама» издавна складывалась в недрах португальской колонии Рио-де-Жанейро. Самый же популярный клуб страны – это «Фламенго».
«Менго, ты – самый великий!» – поется в гимне этого клуба.
«Торсида „Фламенго“ воплощает в себе лучшие качества нашего народа – умение любить», – писала газета «Ултимаора». «Болельщиком „Фламенго“ не становятся. Им – рождаются…» – так говорят о себе негры, мулаты и креолы, спускающиеся на матчи родного клуба из поселков бедняков – фавел, расположенных на горах Рио-де-Жанейро.
Для каждого из них игра «Менго» представляет собой нечто неизмеримо большее, чем представление в ночном клубе для банкира или театр для интеллигента. «Фламенго» не только позволяет какому-нибудь Зе Карлосу отвлечься на минуту от его мученического существования, окунуться с головой в мир острых эмоций – «Фламенго» дает ему возможность гордиться чем-то… Торжествовать победу, ощутить свою силу, «нашу» силу, силу «Фламенго», разделяя это пьянящее чувство величия и радости с тысячами таких же, как он.
А когда «Менго» проигрывает? В эти минуты горе каждого смешивается с горем торсиды, растворяется в нем. От этого становится немножечко легче на сердце. От этого быстрее приходит надежда, что уже в следующий раз «Менго» победит!
Так рождается на трибунах это чувство плеча, единства, которое не покидает людей, когда они спускаются с верхнего яруса «Мараканы» на темные улицы Рио. Когда умер от тяжелой болезни двадцатилетний защитник «Васко-да-Гама» Жоржи Луис, торсида команды организовала по всему городу сбор средств на покупку дома для его старухи матери. Игроки отчисляли часть своих премий за победы, а торседорес несли кто сколько сможет…
