Хеннинг Манкелль
Возвращение танцмейстера
Пролог
Германия
Декабрь 1945
Самолет поднялся с военного аэродрома под Лондоном в третьем часу дня 12 декабря 1945 года. Моросил дождь, было довольно холодно. Порывистый ветер то и дело рвал с мачты полосатый чулок-флюгер, но потом опять стихало. Двухмоторный «Бристоль Бленхейм» начал боевые вылеты еще во время битвы за Англию осенью 1940-го. Несколько раз, подбитый немецкими истребителями, он совершал вынужденную посадку, но после каждого такого случая его удавалось залатать и ввести в строй. Теперь, когда война кончилась, самолет использовали главным образом для снабжения английских оккупационных войск в побежденной и разрушенной Германии.
«Но в этот раз командир самолета Майк Гарбетт получил иной приказ – во второй половине дня ему следовало доставить в немецкий городок под названием Бюккебург одного-единственного пассажира. Там его встретят, а на следующий вечер он должен вернуться в Англию. Что это за пассажир и по какому делу он летит в Германию, прямой начальник Майка майор Перкинс не сказал. Майк и не спрашивал. Война хоть и кончилась, но иногда казалось, что она еще продолжается. Ничего необычного в секретной командировке не было.
Получив задание, Гарбетт уселся в одном из аэродромных бараков со вторым пилотом Питером Фостером и штурманом Крисом Уиффином. Они разложили карты. Аэродром находился в нескольких милях от Гаммельна. Гарбетт там никогда раньше не бывал, но Питеру место было знакомо. Никаких гор в окрестности – посадка трудной быть не должна. Лишь бы не нанесло тумана. Уиффин пошел поговорить с метеорологами. Вернувшись, сообщил, что погода в северной и средней Германии во второй половине дня ожидается ясная. Напарники набросали план полета, прикинули, сколько потребуется горючего, и свернули карты.
– У нас только один пассажир, – сказал Гарбетт. – Кто – понятия не имею.
Никто ничего не спросил, да он и не ждал вопросов. Они с Фостером и Уиффином летали вместе уже три месяца. Их объединяло то, что все они выжили. Ведь столько пилотов Королевских Воздушных сил погибли во время войны. Они даже сбились со счета, скольких товарищей потеряли. Мысль, что они остались в живых, приносила не только облегчение. Иногда казалось, что они присвоили чью-то чужую жизнь – жизнь, о которой так мечтали те, кто теперь лежит в земле.
Около двух часов в ворота аэродрома въехала крытая машина. Фостер и Уиффин уже были в самолете, занимаясь последними приготовлениями к старту. Гарбетт стоял на потрескавшейся бетонной плите и ждал. Увидев, что из машины вышел человек в гражданской одежде, он недоуменно наморщил лоб. Изо рта незнакомца торчала незажженная сигара. Шляпа надвинута так, что глаз не видно. Он выудил из багажника маленький черный чемоданчик. Тут же подъехал на своем джипе майор Перкинс. Гарбетту почему-то стало не по себе. Когда Перкинс представил их друг другу, тот пробормотал свое имя, но Гарбетт не расслышал.
– Можете лететь, – сказал Перкинс.
– Багажа больше нет?
Пассажир покачал головой.
– Во время полета лучше не курить, – сказал Гарбетт, – самолет очень старый. Могут быть протечки. Пары бензина чаще всего обнаруживают слишком поздно.
Человек в штатском не ответил. Гарбетт помог ему взобраться по трапу. В самолете было всего три пассажирских сиденья – стальных и довольно неудобных. Никакого другого груза у них не было. Незнакомец сел и пристроил чемоданчик между ног. Гарбетту было любопытно, что это за ценности доставляют в Германию.
Когда они поднялись в воздух, Гарбетт заложил левый вираж и вышел на рассчитанный Уиффином курс. Он выровнял машину и, достигнув запланированной высоты, оставил рычаги Фостеру и вышел в грузовой отсек. Пассажир поднял воротник плаща и еще глубже натянул шляпу.
Спит, что ли, подумал Гарбетт. Но что-то подсказывало ему, что человек на борту не спит.
Несмотря на слабое освещение аэродрома в Бюккебурге, они приземлились без всяких затруднений. Грузовик отбуксировал самолет к самому краю длинного подсобного строения, где уже ожидало несколько военных машин. Гарбетт помог пассажиру сойти с самолета. Но едва он протянул руку к чемоданчику, как тот замотал головой и, взяв его сам, сел в одну из машин, и колонна тотчас тронулась. Фостер с Уиффином, выбравшись наружу, увидели только красные габаритные огни. Было свежо, обоих знобило.
– Интересно бы узнать, кто это, – произнес Уиффин.
– Лучше не узнавать, – ответил Гарбетт.
И показал на направляющийся к самолету джип.
– Думаю, нас поселят в казарме, – сказал он. – Судя по всему, это за нами.
Когда они разместились и поужинали, местные механики пригласили их выпить с ними пива. Фостер и Уиффин согласились, но Гарбетт устал и решил остаться в казарме. Он долго не мог заснуть. Лежал и пытался сообразить, кем мог быть их загадочный пассажир. И что там у него в чемоданчике, что он никому не позволял к нему притронуться? Он чертыхнулся. Какое его дело? Пассажир с секретным поручением, и его, Гарбетта, единственное задание – забрать его на следующий день. И все.
Пилот посмотрел на часы – уже полночь – и поправил подушку. Когда вернулись Фостер и Уиффин, он уже спал.
Дональд Давенпорт вышел из британской тюрьмы для немецких военнопленных сразу после одиннадцати вечера. Его разместили в гостинице, уцелевшей во время бомбежек и теперь служившей жильем для британских офицеров, расквартированных в Гаммельне. Он устал, надо было выспаться как следует, чтобы выполнить порученную ему работу без сучка и задоринки. Он немного сомневался в сержанте по фамилии Мак-Манаман, приданном ему в помощники. Он не любил работать с неопытными напарниками. Много риска, особенно если учесть, что предстоящее задание было не из легких.
Он отказался от вечернего чая и прошел прямо в свой номер. Сел за стол и прочитал материалы совещания, начавшегося через полчаса после его прибытия в Германию. Первым в стопке лежал формуляр, переданный ему молодым майором по имени Стакфорд – тот отвечал за всю операцию.
Он разгладил бумагу, поправил настольную лампу и прочитал имена. Крамер, Леманн, Хайдер, Фолькенрат, Грезе… всего двенадцать имен, три женщины и девять мужчин. Он внимательно прочитал данные об их весе и росте и сделал соответствующие пометки. Спешить нельзя – профессиональная гордость требовала тщательности. Только в полвторого он отложил ручку. Теперь все ясно: он произвел расчеты и трижды проверил – ничего не упущено. Он вышел из-за стола, сел на край кровати и открыл чемоданчик. Хотя он и знал, что никогда ничего не забывает, все же проверил на всякий случай – нет, все на месте. Он достал чистую рубашку, закрыл чемодан и вымылся холодной водой – другой не было.
У него никогда не было проблем со сном. И в эту ночь тоже.
В начале шестого, когда постучали в дверь, он был уже одет. Быстро позавтракав, они поехали через темный и мрачный городок в тюрьму. Сержант Мак-Манаман уже ждал его. Парень был очень бледен, и Давенпорт начал сомневаться, не подкачает ли. Но присоединившийся к ним Стакфорд, почувствовав его тревогу, отвел Давенпорта в сторону и уверил, что Мак-Манаман не подведет, хотя, конечно, ему и не по себе.
К одиннадцати все было готово. Давенпорт решил начать с женщин – поскольку их камеры находились ближе всего к виселице, они неизбежно услышали бы звук открывающегося люка, а он хотел бы оградить их от этого. Давенпорту было все равно, какое именно преступление совершил тот или иной заключенный, но его личная порядочность требовала начать с женщин. Все, кому полагалось присутствовать, заняли свои места. Давенпорт кивнул Стакфорду, и тот дал знак одному из охранников. Послышались выкрики команд, загремели ключи, открылась дверь камеры. Давенпорт ждал.
